34. КУКША – ПТИЦА СУХОПУТНАЯ

Что ни день, то новости.

Пришла телеграмма от Лучинкина: если мы не возражаем, то двое детей из Германии пробудут у нас около месяца. Надо бы запросить отдел народного образования, но мы тут же, еще не спрашивая, не раздумывая, дали ответную телеграмму: конечно, не возражаем! Рады! Ждем! Встретим!

А на другой день мы чуть свет отправились в лес – разведчики, Король и я.

Миновали парк, березовую рощу. Потом пересекли проселочную дорогу – и вот он, лес! Береза здесь мешалась с осиной, изредка среди них высилась огромная гладкоствольная сосна, и надо было запрокинуть голову, чтоб увидеть далеко над собой, в ясном синем небе, ее широкую крону. Лес был весь серебристый, сквозной и легкий.

Шли, молчали. Похрустывал сухой сучок под ногой, дышала листва. Ночью прошел дождь, и земля, травы, кусты – все пахло щедро и радостно.

– Земляника! – почему-то шепотом сказал кто-то.

И мы принялись шарить в прохладной, непросохшей траве.

– Ну, хватит. Теперь глядите в оба! – грозно говорит Король. – Про всё спрошу!

Петька еще шире всегдашнего раскрывает глаза, словно так он больше увидит и запомнит. В руках у разведчиков по маленькому блокноту и карандашу, но это больше так, для порядка, – глаза их записывают лучше, чем руки.

И вдруг в просторной лесной тишине мы услышали голос – кто-то шел за деревьями и громко говорил:

Мы остановились, переглянулись. А голос все говорил:

Он рассказывал нам о том, что было вокруг нас в эту минуту, – о солнце, о зелени листвы, о синеве неба…

– Эй! – крикнул Король.

– Э-гей! – охотно откликнулся голос и умолк выжидая.

Мы сделали еще с десяток шагов и увидели среди стволов человека, шедшего навстречу.

Он был очень высок. Седые волосы, большой – куполом – лоб. Густосиние глаза, – прежде я думал, что глаза такой густой синевы бывают только у детей. Усы тоже седые, но не прямой чертой над губами, а как-то немного наискосок. Это придавало его лицу неожиданно лукавое, почти озорное выражение. Такое у человека лицо, что хоть он и весь седой, а стариком его не назовешь. На нем куртка и высокие сапоги, а из кармана выглядывает книга. Кто такой? Лесничий, может быть? По правую руку от него, не отставая и не забегая вперед, важно выступал огромный пес – овчарка, но не чистокровная и от этого еще больше похожая на волка. Пес строго посмотрел на нас и даже не залаял от важности, а только насторожил острые уши и показал клыки.

– Ух, како-ой! – воскликнул Петька и даже отступил на шаг. Неизвестно, чего тут было больше – восхищения или испуга.

– Доброе утро! – сказал незнакомец.

– Здравствуйте! – не в лад ответили мы.

– Экая прелесть в лесу! – продолжал он доброжелательно. – Теплынь! А птицы-то заливаются!.. Тсс!.. Послушайте… Скажите, – продолжал он полушепотом, наклоняясь к Разумову, – это какая птица голос подает? Вот, слышите – будто трещит кто-то?

Разумов – коренной горожанин – смущенно помотал головой.

– Неужели не знаете? А вы? А вы? Как же это так! – укоризненно обратился он ко мне.

Птица протрещала еще раз, и я, не выдержав, сказал:

– Сойка!

– А они-то, они-то у вас почему не знают? А это кто? Тоже не знаете? Как же это можно иволги не знать?

– Нам не до этого, – решительно сказал Король, которому, видно, надоела эта птичья канитель.

– А зачем вы пришли в лес, молодой человек? Могу ли я узнать?

– Мы готовимся к военной игре, – независимо ответил молодой человек.

Незнакомец даже приостановился:

– Но в таком случае вы должны знать лес, как свои пять пальцев!

– А птицы-то мне на что?

– Вы его куда хотите заведите, он отовсюду придет, хоть с завязанными глазами, – вступился Разумов.

– А вы согласны? – живо спросил незнакомец, наклоняясь к Королю.

– Чего это? – переспросил Король, несколько ошеломленный обращением на «вы».

– Да вот, если вы согласны, я отведу вас… на некоторое расстояние отсюда… Нет, глаза завязывать не будем. И попробуйте найти дорогу назад. Вы разрешите? – обратился он ко мне.

– Если Королев хочет. Можно ли было отказаться?

– Ладно! – сказал Король.

– Заметьте время, – продолжал незнакомец. – Если он поведет меня обратно по прямой, мы вернемся через четверть часа. Пойдемте! Идем, Чок.

По каким-то неуловимым признакам, по особенной свободе и легкости движении, по уверенному взгляду видно было, что в лесу он как дома и ему здесь знакомо все – каждое дерево, каждый куст и каждая тропинка. Пес неторопливо побежал следом. Мы уселись на траву и принялись ждать.

– Семен Афанасьевич, а это кто? Он кто будет? Лесник? Нет, не похоже – стихи читает…

Ребята были взбудоражены: все-таки приключение. И правда, кто такой? Чем занимается? Почему так рано в лесу? Вот интересно – ничего не зная о человеке, догадаться, кто он на земле.

Разумов и Петька кружили вдвоем, шаря в траве, и потом приносили в ладонях землянику, еще чуть розовую с одного бока, но с другого уже совсем румяную, спелую.

– Ешьте, Семен Афанасьевич!

– Ешьте сами. Я не хуже вашего умею искать, со мной вам, пожалуй, трудно тягаться… Гм!.. Где же наш Король? Пора бы уж ему…

– А вдруг его завел… этот?

– Ты скажешь, Володька! Король сам кого хочешь заведет.

– Так где же они?

Прошли условленные четверть часа, потом еще десять минут. Не то чтобы мы волновались, а все-таки… где же они? Мы примолкли. И вдруг за кустами послышался голос нашего нового знакомца:

– Мох обычно растет с северной стороны дерева либо с северо-восточной – вы не замечали? А муравейник непременно с южной стороны расположен. Такие вещи тоже надо знать… А вот и мы! Получайте вашего питомца. Прекрасная интуиция, превосходная зрительная память, но читать по лесной книге не умеет.

Король был весь в поту, его спутник – весел и бодр и, казалось, нисколько не устал.

– Покружили, – произнес Король, утирая лоб. – Чуть было не запутался. Владимир Михайлович так завел, что только держись.

– Вы искали дорогу лучше, чем я думал. Но вы берете зрительной памятью. А ведь бывает так, что глазу не за что уцепиться… Ну-ка, посидим немного. Вот и Чок устал. Ему, правда, простительно – стар, вон и морда седеет.

Владимир Михайлович опустился на траву, потянув за собой Короля, широко, по-хозяйски повел рукой, предлагая и нам всем снова сесть. Чок, из вежливости махнув раза два хвостом, тоже прилег, вытянул передние лапы. В шерсти пса на умной морде и правда блестели серебряные волоски, и глаза были мудрые, много повидавшие. Да, он устал: пасть приоткрылась, розовый язык так и ходил в такт тяжелому, шумному дыханию.

– Лес не загадка, – заговорил Владимир Михайлович неторопливо, – в лесу всегда найдешь и север и юг – по муравейникам, по птичьим гнездам. А вот есть на Урале такое озеро – Сарыпуль. Часами идешь от берега – и все вода по колено, ну чуть повыше или пониже, и насколько хватает глаз, на десятки километров, – все одно и то же, одно и то же. И пришлось мне однажды прочитать об этом озере любопытную историю. Знаете вы такого писателя – Виталия Бианки? Так вот он рассказывает: шел один человек по этому озеру – охотился на уток – и, на беду, потерял компас. Посмотрел на небо, а солнца нет, даже и не понять, где оно. То ли туман от воды поднялся, то ли горели леса, а только все затянуло такой, знаете, мутью, мглой – и солнца не было видно. Ну, думает, пойду за птицами… А почему за птицами, как вы полагаете?